"
СХДА ПРЕКРАЩАЕТ КОНТРОЛЬ: КОНВЕЙЕР РАБОТАЕТ НА ПОЛНОЙ СКОРОСТИ.
ГЛАВА 13
Ящик Пандоры
"Кевин любил, когда его обнимали члены его семьи", сказала Холли Скотт, молодая женщина, со светлыми волосами. У нее был приятный мягкий голос. Она давала свидетельские показания на конференции по мясоперерабатывающей промышленности, проводимой конгрессом США в феврале 1995 года. Я тоже там присутствовала.
"Кевин был чудесным ребенком. У меня были большие проблемы со здоровьем, вызванные осложнениями после беременности. Я провела в больнице около 6 месяцев.
Прошел год с тех пор как мы, с моей мамой повели Кевина фотографироваться для рекламы ресторана быстрой еды. Кевин заказал гамбургер с сыром. Фотография вызывает у меня горько-сладкие воспоминания о том дне. Горькие потому, что через несколько минут он съел гамбургер, который забрал его жизнь. Сладкие потому, что это последняя фотография моего сына. Последующие несколько недель тело Кевина разрушалось орган за органом.
Последняя сказка, которую я ему прочитала, была его любимая сказка "До свидания, Луна". Там были слова: "До свидания, звезды. До свидания, воздух. До свидания, звуки". На следующий день сердце Кевина остановилось. Он заснул на всегда".
Итак, Кевин, единственный ребенок Холли Скотт, стал одной из 5000 жертв, которые ежегодно умирают в США от E.coli 0157:Н7. E.coli 0157:Н7 – бактерия, которая поражает мясо при быстром, небрежном убое сельскохозяйственных животных. От нее умирают и дети и взрослые. Вернувшись в Вашингтон из Сиоукс Сити, я связалась с Эмми Эвод, продюсером компании АВС, передачи "20/20". Кратко описав мои исследования, я, казалось, заинтересовала его. Он сказал, что эта история должна быть рассказана публично. Я выслала ему все материалы, и он решил показать их своему начальству.
Я отослала ему информацию, которую я собрала в Government Accountability Project (GAP), содержащие информацию о скорости конвейера и о зараженном мясе. И, хотя, Эвод очень заинтересовался этой историей, его босс отклонил эту идею.
После этого я связалась с продюсером АВС "Prime Time Live". И, хотя, она хотела донести мою историю до широких масс, начальство отклонило ее предложение.
В "Prime Time" уже работали над подобной историей и выпустили ее в эфир вместо моей. В этой программе рассказывалось о проблеме зараженного мяса. Передача имела большое значение. Я тоже предоставила свои материалы, но во время передачи не было сказано ни слова об издевательствах над животными.
В "Prime Time" я столкнулась с горькой правдой. Пока я пыталась рассказать о страданиях животных, "20/20" попросили у меня интервью о том, как издевательство над животными на бойнях отражается на людях. "Prime Time" выпустили передачу о том, какому риску подвергаются потребители. Пока я занималась благополучием рабочих и животных, появилась еще одна проблема, которую следовало решить. Я позвонила в Атланту, в Центр Контроля и Предотвращения Болезней (CDC), чтобы получить дополнительную информацию о пагубных последствиях употребления зараженного мяса. Согласно CDC, болезни, вызванные употреблением в пищу зараженного мяса, являются важной проблемой. После просмотра статистических данных, которые мне прислал Центр, стало ясно, что отравленные пищевые продукты стали появляться в больших количествах после того, как СХДА ослабил требования тестирования мяса в 80-х годах. Во время правления администраций Рейгана и Буша, скорость конвейера на бойнях была увеличена и из-за этого увеличилось количество зараженного мяса.
CDC подсчитал, что каждый третий американец страдает от отравления зараженным мясом ежегодно. Симптомы болезни – понос и рвота. Почти пол миллиона случаев требуют немедленной госпитализации. Количество смертей в результате такого отравления резко возросло.
В 1984 было 2 тысячи жертв, а в 1994 – уже 9 тысяч. Основной источник заражения – пища животного происхождения. Пока СХДА подсчитывал, что 20 000 случаев заражения E.coli 0157:Н7 регистрируется ежегодно, выяснилось, что эти цифры необоснованны. Не во всех штатах США врачи занимаются случаями заражения E.coli 0157:Н7, многие до сих пор не знают как проводить тестирование на выявление бактерии E.coli 0157:Н7.
Большинство смертей от E.coli 0157:Н7 или сальмонеллы обычно приписываются другим заболеваниям, например, сердечной или легочной недостаточности.
Считается, что домашняя птица является основным носителем E.coli 0157:Н7, не только в результате неправильного убоя, а и в результате хронических болезней, например, артритов.
Один гамбургер состоит из мяса 1000 различных животных. Мясо одного зараженного животного может поразить инфекцией 16 тонн мяса.
Согласно CDC, в 1986 году, бактерия E.coli 0157:Н7 поразила 37 жителей штата Вашингтон, 17 человек было госпитализировано, две взрослые женщины умерли в результате того, что съели комбинированное мясо в ресторане быстрой еды. В следующем году 51 житель штата Юта заболел "болезнью гамбургера", так это теперь называется. 8 из них были госпитализированы, 4 умерли. А еще через год заболел 61 школьник из Висконсина. Дети заболели потому, что съели жареное мясо, одобренное СХДА. А Минессоте 54 школьника заболели, съев гамбургеры. В 1990 году 60 школьников из Северной Дакоты и 10 из Монтаны тоже заболели.
В 1993 году более 700 человек была необходима медицинская помощь после того, как они съели гамбургеры в ресторанах быстрой еды в Сиэтле. Об E.coli 0157:Н7 писали во всех газетах. Много людей было госпитализировано. У 54 человек начал прогрессировать ГУС (гемолитический уремический синдром) и трое маленьких детей умерли.
У 106 человек в Айдахо, штат Калифорния и в Неваде были выявлены синдромы отравления E.coli 0157:Н7. Это больше, чем за 11 предыдущих лет.
С 1994 по 1995 гг. было зарегистрировано 65 вспышек отравления E.coli 0157:Н7 по всем Соединенным Штатам. В 1997 году власти штата Небраска принудили мясокомбинат "Hudson Foods” вернуть из продажи 25 миллионов фунтов мяса после того, как в нем были выявлены симптомы заражения E.coli 0157:Н7. Это был самый большой возврат в истории США.
Я позвонила Тому Девайну, директору GAP, чтобы узнать его мнение о вспышках этой инфекции.
"СХДА высказал собственное мнение по поводу трагедий в ресторанах быстрой еды. Там считают, что посетители сами виноваты, что заказывают непрожаренное мясо. Согласно государственным стандартам мясо должно прожариваться до хрустящей корочки, чтобы вроде бы предотвратить отравление. Что же изменилось? Совершенно ничего". Мой стол был буквально завален документами, но я все же хотела знать больше об инспектировании мясной промышленности.
Я узнала, что 6 тысяч федеральных инспекторов, тестирующих мясо, проверяют 8 биллонов животных ежегодно. Они используют одни и те же методы на протяжении 90 лет – делают надрезы, мануальную проверку и визуальный осмотр туш и органов, полагаясь на свое зрение, обоняние и осязание, проверяя мясо на наличие болезней и заражений.
В 1985 году Национальная Академия Наук (НАН) предупредила СХДА о необходимости принятии немедленных мер по предотвращению заражения мяса. Тогда НАН издала 3 отсчета, анализирующих национальную систему проверки мяса. В этих отчетах Академия настаивает на том, чтобы СХДА разработал новую научно-обоснованную систему проверки, способную выявить бактерии, заражающие мясо, не видимые невооруженным глазом. Согласно НАН, такие бактерии, как E.coli 0157:Н7 и сальмонелла подвергают людей огромной опасности и их нельзя обнаружить на ощупь, по запаху или невооруженным глазом.
"Не возможно выявить эти микроорганизмы теми методами, которые сейчас используют в мясной инспекции", предупреждает НАН. Более того, НАН утверждает, что методы проверки инспекторов СХДА могут привести к тяжелым заболеваниям населения.
"Мы спешили закончить отчеты, так как понимали на сколько это важно. Мы считаем, что наши рекомендации должны быть воплощены в жизнь", сказал один из членов Академии.
Так как количество заражений бактериями увеличилось, три отчета НАН были настоятельно рекомендованы СХДА. Научные методы выявления микроскопичных бактерий должны быть внедрены как можно скорее. Инспектора могут продолжать выявлять признаки заражения визуально, но все же научное тестирование микроскопических бактерий тоже должно проводиться.
В СХДА изучили рекомендации НАН и начали разрабатывать систему проверки мяса на наличие микроорганизмов, но результаты оказались совершенно не такими, которые ожидались.
Увеличилось количество людей, умерших от зараженного мяса. Появились новые виды еще более опасных бактерий. СХДА не выполнил рекомендации НАН.
Вместо этого СХДА предоставил свою "модернизированную " программу 21 века, в которой было снижено количество инспекторов, и требования к бойням были ослаблены. Все права по контролю над микробиологическими заражениями были предоставлены СХДА.
Мой врач посоветовал, чтобы я относилась ко всему философски. Мне нельзя было нервничать. Друзья говорили, что мне нужно отдохнуть и не работать так усердно. Я поехала в Мэриленд на пляж Истен Шо.
Истен Шо, в Мэриленд, является основным регионом по производству продукции из мяса птицы. Я знала о процессе работы мясоперерабатывающей промышленности, но я еще не сталкивалась с тем, что происходит на птицефабриках. Раз я уже попала в Истен Шо, я не могла не посетить птицефабрику.
"Фабрика" представляла собой нечто вроде склада размером с футбольное поле. Я приблизилась, чтобы посмотреть поближе. Внутри содержались "бройлеры" - цыплята, которых специально выращивают на мясо.
Внутри воздух был очень тяжелый от пыли и запаха экскрементов. Все это разъедало глаза. Я увидела целое море из 40 тысяч цыплят, которые находились в огромное клетке, но их было там так много, что они не могли даже пошевелиться.
Я читала, что во время таких операций производят около 500 фунтов куриного мяса в день. Так что я не была удивлена, когда увидела, что по всюду лежат тушки мертвых цыплят. Когда я спросила у птичника об этом, он ответил, что раньше требовалось четыре месяца, чтобы вырастить птицу весом в 3 фута. Сейчас же благодаря генетике и стимуляторам роста, нужно только 6 недель. Скелет птицы не выдерживает такого веса, и она умирает от сердечного приступа.
Возле птицефермы я увидела целую гору мертвых цыплят, распространяющую вокруг ужасное зловоние.
В тот день я так и не пошла на пляж.
В следующий раз я посетила фабрику по производству яиц. Она тоже не была похожа на традиционную ферму. Внутри я увидела ряды клеток, стоящие в четыре яруса. Здесь помещалось 375 000 птиц. В каждой маленькой клетке находилось четыре курицы.
Птицы живут в тесных проволочных клетка, раня ноги о проволоку. Их ноги все в порезах и шрамах. Как-то я наблюдала, как такую фабричную курицу выпустили в естественные условия, погулять по травке. Но птица была на столько покалечена, что не могла даже стоять.
В клетках птицы не могут не то, чтобы расправить крылья, а даже устроиться поудобнее, когда несут яйца. Это вполне типично для этой индустрии.. куры сражаются за место в клетке в буквальном смысле. И никто из рабочих не предотвратит эту бойню, когда птицы забивают друг друга до смерти. Многие куры были все в крови, у некоторых практически не было перьев.
К тому времени, когда я посетила фабрику, в "куриной" индустрии в день производился убой большего количества птиц, чем за весь 1930 год. Как же удается убивать так много животных так быстро? СХДА любезно предоставил мне статистику, показывающую, как развивалась "куриная" индустрия.
Однажды выйдя из своей клетке и попав на конвейер, курица начинает путешествие по главной национальной бойне. И таких как она в день проходит 25-30 миллионов. Так как легче пустить кровь птице, которая не шевелится, то головы живых птиц окунают в емкость с водой, через которую пропущен электрический ток, который парализует их, а не оглушает. В других цивилизованных странах существуют требования, чтобы цыплят убивали и ошпаривали в бессознательном состоянии. Но здесь, в США, на птицефабриках все еще придерживаются того мифа, что если животное мертво, то кровь не сможет стечь правильно - силу электрического тока снизили на 1/10, что не достаточно, чтобы цыплята были оглушены правильно.
На конвейере, перевозящем не до конца оглушенных и парализованных птиц на большой скорости, им перерезают горло. До тысячи птиц в час. Кровь стекает около минуты, затем птицу окунают в котел с кипящей водой, чтобы было легче удалить перья, а затем ее пропускают через специальную машину, в которой тысячи резиновых "пальцев" выдергивают перья из тушек. После того как птице удалят голову и перья, ее подвешивают к специальному потрошащему конвейеру. Там специальная машина автоматически разрезает тушку и достает внутренности. После того как инспектор их СХДА осмотрит ее, тушку кладут в специальный холодильник - огромный чан с ледяной водой, в котором одновременно можно заморозить тысячу птиц. Сегодня, благодаря полной автоматизации в промышленности, на частных птицефабриках могут убивать и перерабатывать 340 000 птиц в день.
Благодаря технологическим нововведениям 1970-х годов, стал возможным скоростной и высококачественный убой домашней птицы.
Все это было одобрено СХДА, но это также привело к тому, что мясо стало более грязным на таких фабриках. В кипящем чане фекальные загрязнения, прилипшие к перьям птиц, растворяются в воде. Горячая вода раскрывает поры на коже птицы, и отравляющие вещества проникают вовнутрь. Фекальные загрязнения также могут попасть в тушку во время потрошения.
С 1978 года инспектора СХДА должны изымать каждую птицу, у которой в теле обнаруженынечистоты. В 1978, решая эту проблему, владельцы птицефабрик предложили СХДА переквалифицировать фекальные загрязнения из опасных отравляющих веществ в "косметические недостатки", чтобы рабочие могли просто смывать их. В результате инспектора стали изымать лишь половину испорченой птицы, а покупатели употребляли в пищу остальное.
Это нововведение по смыванию фекальных загрязнений с птицы назвали "санитарной реформой". В результате тушки стали выглядеть более презентабельно, но бактерии глубже проникали в мясо.
С 1978 года ученые СХДА установили, что подобное промывание мяса цыплят не удаляет все бактерии.
Вскоре был обнаружен еще один вид загрязнения мяса - во время замораживания туш в чане с ледяной водой. "Воду в этом чане называют "фекальный суп", так как там плавают экскременты", сказал мне Том Девайн. "Мясо здоровых птиц, попадая в такое чан заражается".
В то время как на птицефабриках Европы и в Канады используют систему охлаждения воздухом, которая снижает риск загрязнения мяса, в птицеперерабатывающей промышленности США охлаждение при помощи воды используется до сих пор.
"Когда туши птиц снимают с конвейера, то они такие грязные, как если бы их окунули в туалет", сказал бывший микробиолог СХДА Джеральд Куестер.
До начала 1980-х инспектора СХДА, не только тщательно осматривали каждую птицу на предмет выявления болезней и заражений, они также отвечали за удаление нечистот. Если такие повреждения, как сломанные ноги, синяки, водянки, струпья и язвы, встречаются у птицы, инспектор указывает на них рабочему, что бы тот удалили все это. А затем инспектор экзаменует все снова, чтобы убедиться, что тушки соответствуют стандартам. Проверяющий останавливает конвейер, если замечает, что что-то не в порядке. В обязанности инспектора входит проверять тушки на предмет загрязнения, останавливать конвейер и перепроверять продукцию, если он заметит, что что-то не в порядке.
Когда во главе правительства стала администрация Рейгана, все изменилось, и инспекторам уже не нужно было останавливать конвейер из-за того, что они обнаруживали нечистоты и загрязнения на тушках. Я прочитала официальные отчеты правительственных учреждений, и теперь хотела узнать, что же думают по этому поводу работники птицефабрик. Я позвонила проверяющему мясо птицы из СХДА, другу моего друга.
"На птицефабрике, на которой я работал, на конвейере проходило 99 птиц в минуту. Их проверяли всего три инспектора. Никто не может должным образом проверить 30-35 птиц в минуту".
В Atlanta Journal Constitution журналистом Скоттом Бронштейном была опубликована серия статей, включающих интервью с 84 инспекторами мяса птицы СХДА с 37 фабрик. Многие из них говорили о том, что потерпели полную неудачу, в своих попытках следовать закону. Как пишет Бронштейн, каждую неделю миллионы цыплят "истекают желтым гноем, пачкаются зелеными испражнениями, содержащими опасную бактерию или же они поражены заражением легких или сердца, имеют раковые опухоли".
В добавлении, в GAP получили свидетельства от многих работников птицефабрик и от инспекторов, в которых описаны условия работы на этих фабриках. Бывший работник Пердью Донна Бейзмор дважды предоставляла на рассмотрение Конгресса жалобы об условиях работы на птицефабрике. "На фабрике очень грязно", писала она в своей первой жалобе:
"Пол на фабрике покрыт жиром, пылью, песком. По стенам ползают тараканы, летают огромные мухи. Мы шутили, что они такие большие, что на них можно надеть ошейник и пойти с ними гулять.
Рабочие, жующие табак, выплевывают его прямо на пол. На полу так много куриного помета, что он проникает через швы на ботинках и поражает ступни рабочих. Некоторым приходилось даже удалять ногти на ногах из-за заражения. Но отходы здесь не только куриные. Руководство компании не позволяет работникам покидать рабочее место, даже чтобы сходить по нужде. Обычно люди терпят, но иногда облегчаются прямо на пол.
Большие проблемы и в процессе убоя (как, в общем-то, и на всех бойнях). Бывает, что птица падает с конвейера прямо в сток, через который смывают грязь, испражнения, пораженные болезнью части тел птиц, кровь. Этот сток находится в антисанитарном состоянии. Но начальство приказывало нам поднимать упавших в сток цыплят и снова вешать на конвейер".
Пердью отклонил жалобу Бейзмор. СХДА провел "расследование" и заявил, что ничего противозаконного обнаружено не было.
Вскоре после этого бывший работник Пердью и два инспектора СХДА предоставили на рассмотрение GAP свои заявления.
"Мисс Бейзмор права по поводу антисанитарных условий работы", писал бывший работник фабрики:
"Я работал в ночную смену и часто видел, как тараканы бегали туда сюда по стенам, летали мухи и москиты. Я видел, как куры падали в грязный сток, и бригадир говорил рабочим повесить их обратно, не помыв.
Я знаю, что птицы, имеющие раковые опухали проходили проверку и их отправляли на конвейер. Во время проверки качества я снимал с конвейера птиц с повреждениями, но сразу после того, как я снимал их, бригадир приказывал рабочим вешать их обратно".
Один из инспекторов СХДА сказал, что "тараканы там были до 4 дюймов длиной. Однажды мы посветили фонариком в дырку, в которую они заползали и увидели, что там просто кишмя кишит тараканами и их личинками".
Другой инспектор писал:
"Любой человек, читая эти строки, удивится, почему инспектора не делают ничего, чтобы решить эту проблему. Управление Сельскохозяйственного департамента не позволяет нам…были изменены стандарты. Теперь "современный" означает "грязный". Чтобы все убрать и почистить нужно, остановить конвейер на несколько часов. Но каждого, кто пытался это сделать, увольняли. В итоге и я прекратил придерживаться закона. Я просто выполнял указания".
Через два года после того, как Бейзмор давала свидетельские показания в Конгрессе, она писала:
"Рабочие все так же бросают крыс и тараканов в котел с водой, куда опускают цыплят для охлаждения. Женщинам все так же приходится ходить по нужде прямо на пол цеха, так как им нельзя выходить на перерыв. Птицы все так же падают в грязь, а их поднимают и вешают на конвейер. Если проверяющие из СХДА поймают рабочего, делающего это, то Пердью сделает из него козла отпущения. Но, если рабочие не будут вешать цыплят обратно, то у них опять будут проблемы. Больных птиц все так же вешают на конвейер".
GAP недавно провел исследования условий на 6 фабриках, которые показали, что условия на этих фабриках очень похожи.
"Там было много крыс, змей, тараканов и личинок", сказал один рабочий "Я видел как мухи облепляли цыплят на конвейере, как в ящиках с упаковочными пакетами для курей было полно личинок".
Рабочий с другого завода сказал, что "небезопасно есть фабричных курей. Я видел цыплят черного, зеленого цвета, они воняли, были все в испражнениях. Таких цыплят должны снимать с конвейера, но их не снимают".
Третий рабочий сказал: "Лично я много раз видел, как испорченное старое мясо, в котором ползали черви, смешивали со свежим мясом и продавали для изготовления детского питания".
Когда в официальном отчете СХДА было объявлено что 20% куриного мяса поражено сальмонеллой, то департамент предпринял попытки доказать обратное. Это длится с начала 80-х годов и по сегодняшний день. В самых ранних исследованиях, решили провести эксперимент на фабрике в Пуэрто Рико в 1997 году, но число зараженных птиц, попадающих в котел с холодной водой достигло 76%. Когда тест повторили снова, было уже 80%..
В 1992 году СХДА провел 5 фабрик на юго-востоке и там уровень заражения сальмонеллой был 58% прежде, чем куры попадали в котел, и 72% после.
Бывший микробиолог СХДА доктор Джеральд Квестер, один из членов комиссии, проверяющую фабрику в Пуэрто Рико, подытожил свои исследования.
"Собственно говоря, эта статья вовсе не то, что хотело бы видеть мое агентство", сказал позже Квестер, давая свидетельские показания в Конгрессе. Он признался, что его начальник приказал ему изменить показания отчета.
Отравление мясом является результатом увеличения скорости конвейера и новых технологий, повышения уровня хлорина, при добавлении в воду для охлаждения.
Обеззараживание домашней птицы хлорином не разрешено в Европейском Союзе. Если подобное обнаруживают там, то продукт изымают.
Здесь, в США, хлорин используют, добавляя в воду для охлаждения, при мытье тушек и так далее.
Исследования показали, что сальмонелла поражает 48% здорового мяса, когда тушки попадают в котел с водой.
Другая бактерия,Campylobacter, которая в два раза более опасная, чем сальмонелла, вызывает гастроэнтерит в основном среди молодежи, и приводит к сотням смертей ежегодно.
В 1991году микробиолог и лучший специалист по Campylobacter обнаружил, что эта бактерия присутствует в 98% мяса курей, купленных в магазинах. Согласно Национальной Академии Наук, 82% базарных курей поражены Campylobacter.
Даже, "Food Safety Review”, издаваемое СХДА, писало, что несколько процентов зараженных курей в конце процесса переработки заражают все 100% мяса. Даже после обработки мяса хлорином и другими средствами Campylobacter обнаружена в 100% куриных тушек, попавших в котел с водой.
ГЛАВА 14
Священная Корова СХДА
СХДА создал успешную и расширенную программу по убою крупного рогатого скота. Для эксперимента были взяты 5 самых больших боен страны, где производилось приблизительно 20% всей говядины в США. На этих бойнях было сокращено количество проверяющих и был упразднен финальный осмотр туш на предмет обнаружения на них грязи, волос, фекалий и жира. Закон все еще требовал удаления таких загрязнении, но, теперь этим будут заниматься не инспектора СХДА, а сами рабочие.
Вместо того, чтобы удалять загрязнения и повреждения вручную, как раньше, теперь их будут смывать сильным напором воды, чтобы в итоге туши имели здоровый вид.
Вот что пишет один из инспекторов:
"Инспекторы называют такую операцию "распространением дерьма". Таким образом, опасность перекрестного загрязнения увеличивается".
Требования к стандартам продукции были снижены. Например, 5 видов загрязнений теперь определяются как одно. 4 волоса на туше уже не являются дефектом, а 14 считается как один. Кровяные тромбы не классифицируются как дефекты, если они менее 2 см. СХДА установил лимит – на туше может находиться не более 35 дефектов.
"СХДА нарушил основные общечеловеческие принципы", сказала Мэри Херсинк, основатель организации "STOP", во время телефонного разговора со мной. "Люди давным-давно поняли, что экскременты следует удалять с туш. Но сейчас, в конце второго тысячелетия, когда появилась новая бактерия-мутант E.coli, тогда когда Национальная Академия Наук занимается микробиологическими тестами, когда СDС бьет тревогу, СХДА решил, что пришло время установить новые стандарты, позволяющие оставлять фекальные загрязнения на мясе.
Пока эпидермиологи устанавливали, что один маленький кусок фекалий может содержать миллионы микробов E.coli 0157, и что 10 таких микробов могут убить ребенка, бюрократы из СХДА подсчитывали, сколько различного рода загрязнений можно допустить при проверкие мяса".
Только 1/10 одного процента мяса, отправляемого на продажу, тщательно проверено правительственными инспекторами, но печать "США. Проверено и одобрено" ставят на всем мясе.
"Проверки, проводимые нами, бесполезны", писали инспектора Секретарю Сельского Хозяйства Клейтону Йоттеру "Нам не разрешено проводить тщательную проверку, и мы не уверены, что грязный и зараженный продукт не поступит в продажу. Нам не позволяют тщательно осматривать туши, и даже если мы пытаемся это сделать, все равно это не возможно, так как конвейер работает слишком быстро. Если мы остановим его, чтобы изъять грязные куски мяса, то будем наказаны нашим начальством. Вместо того, чтобы оказать нам поддержку, наше начальство наказывает нас, за то, что мы выполняем свою работу"
Том Девайн сказал: "Инспектора, которые пытались остановить конвейер, получали строгий выговор. Их даже могли уволить с работы".
"Крыса начала бегать по комнате туда-сюда", было написано в жалобе одного инспектора.
Инспектор остановила конвейер после того, как крыса пробежала у нее по ногам. "Нужно осмотреть все ящики", сказала она, "нет ли там еще крыс, так как они могли попасть в чан, где смешивают мясо. Но ветеринар лишь рассмеялся и разрешил пустить конвейер снова через 10 минут. После этого охота на крыс стала для инспекторов как спорт. Работники компании жаловались, что крысы залезают по ночам в котлы с мясом, бегают по нему и поедают".
Можно с уверенность утверждать, что контроль над загрязнениями был потерян. Ветеринары говорили нам: "Вы больше не проверяете мясо на наличие в нем дерьма, только патологий". И вот результат, животные все в дерьме; у них глисты, поражающие печень; личинки проникают под кожу коров; абсцессы; вросшие волосы.
Жалобы поступали от инспекторов со всех 5 боен, на которых проходил эксперимент.
"Менеджеры компании говорили, чтобы рабочие надрезали абсцессы на телах животных и гной вытекал на здоровое мясо, вместо того, чтобы полностью вырезать пораженный кусок. Гной, волосы, жеваный табак попадают на продукт, который должен быть чистым. Бывает, что туши коров, умерших в пути, тоже разделывают. Когда рабочие думают, что мы не смотрим, они прикрепляли к туше этикетку, свидетельствующую о том, что она прошла осмотр и отправляли ее дальше по конвейеру. Мясо, содержащее опасные бактерии, смешивали со "здоровым" мясом. Одна бойня отправила на продажу мясо, которое было зеленое от старости".
Один инспектор из Небраски тайно вынес с завода мясо, чтобы подвергнуть его тщательной проверке. Он обнаружил, что "24% поверхности этого куска мяса были покрыты шерстью, грязью, остатками кожи и пищи". Если такой кусок попадет в чан с мясом, произойдет перекрестное поражение и все мясо будет заражено. Это мясо предназначено для производства гамбургеров.
"Каждый день туши падают на пол и их снова вешают на конвейер, даже не помыв. Пол грязный, весь в крови, жиру, испражнениях, гное и грязи. Если туша упадет на пол, то все это проникнет в мясо…"
Другой инспектор говорил: "Это настоящий пир для грызунов и тараканов. Они здесь повсюду. Компания обрызгивает помещение специальным раствором против насекомых и личинок. Эта жидкость часто попадает и на туши, висящие на конвейере".
ГЛАВА 15
Маленькую свинку везут на базар
На первый взгляд человек, вошедший в мой офис, был совершенно не похож на мясного инспектора. Ему было за 40. Он носил именной костюм и дорогие туфли. У него были седые волосы. Он был скорее похож на конгрессмена или на лоббиста, чемна человека, который каждый день сталкивается с кровью и кишками животных.
Дейв Корней вел двойную жизнь. Если он не занимался инспекцией мяса для СХДА на заводе в Огайо, то давал интервью для СМИ, водил дружбу с сенаторами, и еще возглавлял торговый союз 6 тысяч инспекторов пищевой промышленности. Корней работал две декады как инспектор мясной промышленности, и теперь был председателем Национального Комитета Местной Пищевой Промышленности, Федерального Союза Мясных Инспекторов.
Корней был против конвейерной инспекции. Я договорилась с ним о встречи, чтобы обсудить жестокую сторону закона о Гуманном Убое. Узнаю ли я , что инспектора смотрят сквозь пальцы на этот "ненужный" закон? Или же я узнаю, что бюрократия на самих бойнях не позволяла этому закону воплотиться в жизнь?
Я приготовила нам кофе и предложила ему сесть. Затем спросила его о том, как СХДА внедрял закон Гуманного Убоя на бойнях.
"Что вы знаете о том, что происходит на бойнях?", спросила я.
"Кое-что", ответил он. "Есть одна специфическая проблема с внедрением закона Гуманного Убоя. Это связано с тем, что крупные операции по убою связаны с продуктивностью и выгодой. То, как это отражается на животных никого не волнует. Создается впечатление, что животных здесь используют как неодушевленные предметы, как сырье.
Часто животным засовывают электрические провода в рот и задний проход, ломают им кости, выкалывают глаза, иногда просто забивают до смерти, еще до того как они попадут на конвейер. Многие животные проходят некоторые стадии процесса убоя и переработки, находясь в полном сознании", следующие несколько минут он рассказывал о том, как мучают животных.
Я уже слышала все это раньше.
"Но, если вы знаете об этой жестокости, то почему же инспектора ничего не предпринимают по этому поводу?", спросила я.
"Прежде всего, инспектора часто даже не видят конвейера со своего рабочего места. Просто не возможно одновременно следить за конвейером и определять наличие болезней и повреждений на тушах".
Я знала, что закон Гуманного Убоя дает инспекторам право остановить конвейер. если они увидят, что с животными обращаются жестоко.
"Скажите, как часто кто-то из инспекторов все-таки наблюдал за процессом убоя?", спросила я.
"И покинул бы свое рабочее место? Если бы инспектор сделал это, то получил бы выговор за то, что нарушил свои обязанности. Если инспектор остановит конвейер, то у него будут большие неприятности".
"В чем заключается процедура проверки гуманного убоя?", спросила я.
"Таковой не существует", ответил он.
"Продолжайте. Вы говорили о том, что инспектора имеют право остановить конвейер, если увидят проявление жестокости по отношению к животным, но в действительности, им даже не разрешено следить за процессом убоя?"
"Правильно", ответил он "Инспектора должны внедрять закон о Гуманном Убое лишь на бумаге. Кроме того, они очень перегружены работой, связанной с проверкой мяса".
Но постойте! Это же не освобождает их от обязанностей!
"Довольно справедливо, но многие рабочие говорили мне, что инспектора видят жестокость, но закрывают на нее глаза", сказала я.
"Во время моей работы в профсоюзе я часто с этим сталкивался. Если вы остановите конвейер, на котором занято 60,70, а то и 100 рабочих, которые будут стоять без дела, то ваш начальник, ветеринар СХДА, превратит вашу жизнь в ад. Он отвечает за потерю производительности перед компанией. Он просто загрызет вас. Горько осознавать, что инспекторам не оказывают никакой поддержки".
"Но ветеринары не должны отчитываться перед индустрией. Почему бы просто не следовать закону?", спросила я.
Корней выпил кофе и улыбнулся: "Многие ветеринары шутят, что они как пенсионеры, не выполняют никакой физической работы. В основном они заняты бумажной волокитой. Присутствовать при убое животного, истекающего кровью – не очень приятное зрелище. Ветеринары редко ходят туда".
"Позвольте мне спросить у вас, почему вы, человек с высшим образованием, который многие годы учился, как спасать животных, работаете на систему, которая мучает и убивает их". Я так же спросила у Корнея о том, как часто жестокость, которую он описал, происходит на бойнях.
"Инспектора, с которыми я разговаривал, были со всей страны. Это происходит постоянно. Со свиньями, коровами, телятами, овцами. Со всеми", объяснил он.
Итак, Закон о Гуманном убое существует лишь на бумаге. Дейв Корней взял меня на встречу со своим предшественником в отеле, в котором профсоюз проводил конференцию. Роберто Масиас, бывший председатель Национального Объединенного Совета Местной Инспекции Пищевых Продуктов, проработал мясным инспектором 29 лет.
"Если вы спросите официальных представителей, существует ли Закон о Гуманном Убое", сказал он "они ответят, что да. Но в действительности это не так. Закон о Гуманном Убое не действует".
Корней кивнул.
"Чья в этом вина?", спросила я.
"Вы не должны осуждать инспекторов", ответил он "На бойнях за все это отвечает только контролирующий ветеринарный офицер. А все эти мясные инспектора всего лишь стадо овец. Им говорят, что нужно делать, и они делают. Но в основном им говорят, что не надо делать".
"Как же инспектора СХДА направляли это "стадо", что в итоге оно сбилось с пути?", спросила я.
"Давайте представим, что вы ветеринар", сказал Масиас. "Если какой-то инспектор рассказывает обо всех этих вещах, то вам придется отвечать за его действия перед менеджером завода. И тогда вы думаете: с кем мне лучше решить эту проблему? С инспектором, для которого начальник я, или же с менеджером, моим непосредственным начальником, который может сделать мне выговор? Скажите, каким образом вы поступите?"
"Мы выполняем то, что диктует на система индустрии", добавил Корней.
В итоге, Масиас сказал, что 90% ветеринаров не эффективно выполняют свою работу по проверке мяса. "И я не могу даже предположить, что инспектор остановит конвейер из-за человеческой жестокости", сказал он, "потому, что это не понравится его начальнику. Это было бы дисциплинарным нарушением".
"Это как-то связано с увеличением скорости конвейера?", спросила я.
"Понимаете, они увеличивают скорость конвейера совершенно безнаказанно. Как руководство СХДА может убедить людей, что мясо безопасно и что животные были убиты гуманным способом? Работники бойни вынуждены выполнять больше работы за меньшее количество времени, и они совершенно не думают о качестве.
Возьмем, к примеру, Конвейерную Инспекцию. СХДА говорит, что это самая лучшая система. Меньшее количество инспекторов выполняют больше функций.
Когда СХДА хочет внедрить какую-то свою новую программу, то представляет ее как "новый эффективный способ" инспектирования. Но это не правда. Конвейерная Инспекция не является лучшей системой инспектирования, а наоборот, самой худшей".
Масиас повернулся ко мне.
"Я бы хотел, чтобы вы поработали месяц в качестве инспектора на мясоперерабатывающем заводе в Канзасе. Я уверен, что по истечении срока вы придете ко мне со слезами на глазах и скажете: "Теперь я понимаю, через что вы прошли, чувствуя теперь вину пред теми инспекторами".
Масиас и Корней также были представителями тысяч инспекторов, работающих на фабриках по производству продуктов из куриного и индюшиного мяса.
"На птицефабриках Закон Гуманном убое полностью отсутствует, не так ли?", спросила я.
"Да, это так", ответил Корней "Это вовсе не гуманный убой. Птицы попадают в котел с кипящей водой живыми".
Масиас кивнул: "Большинство птиц все еще живы, когда попадают в этот котел. В их легкие попадает вода. И это одна из причин заражения".
"Если птицу экспортируют в Канаду, то к товару обязательно должен прилагаться сертификат о том, что эта птица была убита гуманно. Мы должны контролировать убой. Но этого не происходит".
"А по поводу экспорта мяса животных?", спросила я.
"Абсолютно никакого контроля", ответил Корней.
"Значит, СХДА предоставляет фальшивые сертификаты о том, что животные были подвержены гуманному убою?"
"Вы правильно сказали", ответил Масиас.
"Это мошенничество", сказал Корней.
"Тогда, разве не мошенничество то, что здесь, в США, американцы едят мясо животных, полагая, что они , эти животные, были убиты по всем правилам Закона о Гуманном Убое (HSА)?"
Масиас кивнул: "Да. Это так".
"Это часть нашей ответственности, которую мы не выполняем", сказал Корней.
"Есть еще некоторые вещи, которые мы не выполняем", добавил Масиас.
"Мы исполнительные офицеры", продолжал Масиас. "Мы должны выполнять наши обязанности". Корней познакомил меня с другими инспекторами, сказав им, что они могут быть со мною откровенны, не опасаясь за последствия.
"У умерших животных сломаны ноги ребра", сказал инспектор из Иллинойса "Проработав инспектором какое-то время, понимаешь, как плохо обращаются со свиньями. Но сам, лично, ты этого не видишь, поэтому ничего не можешь сделать. Ты не можешь находиться в нескольких цехах завода одновременно"
"Мы не видим 95% происходящего на заводе", сказала инспектор одного маленького завода в Огайо.
"Из-за расположения цехов на заводе мы не видим и половины происходящего", сказал инспектор из Индианы. "Да, мы должны наблюдать за процессом убоя. Но как это можно сделать, если нам не разрешают покидать наше рабочее место?".
"Коров тащат на цепи и поднимают при помощи вил", рассасывает инспектор большого завода в Небраске.
Он рассказал мне о корове, которая убежала с завода. В пятницу днем менеджер и еще несколько рабочих увидели, как корова убегает, они погнались за ней. Они выстрелили в нее из ружья и ранили, но она продолжала бежать. Тогда они сделали еще несколько выстрелов, и она упала.
"Для них это было развлечение", сказал он. "Они тащили ее обратно, стреляя в воздух и смеясь. Им было весело".
"А что же ветеринар?"
"Наш ветеринар давно работает здесь и позволяет вещи, которые не должны происходить. Прав ли он? Намного легче просто делать вид, что не замечаешь происходящее.
Однажды я остановил конвейер. Один из работников кричал, обзывал меня. Я позвал бригадира и сказал, что если это повторится снова, то я остановлю конвейер и соберу собрание. И это повторилось. На меня кричали и обзывали меня. Но мой начальник сказал, что это относилось не ко мне, что может быть, в цеху был еще кто-то с таким же именем как у меня".
Я спросила одного инспектора СХДА, работающего на заводе с современным оборудованием в Техасе, видел ли он когда-нибудь не выполнение закона о Гуманном Убое и жестокое отношение к животным.
"Да. Например, у одной коровы нога застряла между досками. Рабочие не хотели терять время и при помощи паяльной лампы отрезали живой корове ногу".
"Другие проявления жестокости?", спросила я.
"Животных избивали. Их оглушали не правильно, и они бились в агонии. Их должны были оглушить снова, но не делали этого, и животные подвергались дальнейшему процессу в полном сознании. Я лично видел это много раз".
"Может быть, это была просто мускульная реакция?", спросила я.
"Животные тяжело дышали, смотрели по сторонам. Иногда они падали с конвейера и были все еще живы. И рабочие, как могли, подвешивали их обратно. Им надевали цепи и снова поднимали вверх. Животным ломали ноги, шеи. Можно было слышать, как трещат кости".
"И это происходит на каждом заводе", сказал он. "Я работал на 4 крупных и на нескольких маленьких заводах. Все одинаково. Если были люди увидели, что там происходит, то не думаю, что они бы чувствовали себя хорошо. Но работники заводов так привыкли к происходящему, что уже ни на что не обращают внимание".
Очень много людей не согласны с Законом о Гуманном Убое. Они говорят, что должны убивать животных. Все ветеринары, говорят, что этих животных нужно убить, а как не имеет значения. Уверен, что вы слышали об этом".
Я спросила инспекторов, работающих на большой свинобойне в Мидвест о ветеринарах, с которыми они работали.
"Большинство ветеринаров иностранцы", сказал один инспектор "У них никогда не было такой хорошей и высокооплачиваемой работы, как эта. И они не хотят неприятностей".
"Они никогда не заходят в убойный цех, не интересуются процессом убоя", сказал еще один инспектор.
"Наши ветеринары носят галстуки и рубашки", добавил другой.
Лютер Джонсон много лет проработал мясным инспектором на свинобойне в Мидвест, где убивали старых, больных или раненых животных. "Большинство этих животных не были старыми", рассказывает он. "Они были просто измученные, голодные, обмороженные, раненые. Большинство были "мертвы по прибытию". Свиньи со сломанными тазобедренными костями, передвигались при помощи передних конечностей. Их называли "самокатами". Мясо этих калек использовалось для изготовления сосисок, ветчины. Если мясо животного заражено, то оно использовалось для корма другим животным, в косметике и т.д.
Однажды я видел, как два рабочих забили 20 маленьких свинок до смерти металлическими палками. Было видно, что этим парням очень весело.
Я пошел к ветеринару, моему начальнику, с жалобой. Он сказал: "Эти животные не имеют никакой ценности". Итак, согласно словам моего начальника нет ничего предосудительно в том, что этих маленьких свинок забили до смерти. Их били так же, как и маленьких морских котиков на Аляске".
"Вы работали только на этом заводе", спросила я.
"Я работал на дюжине различных заводов. Не задерживаясь на долго ни на одном. Только неделю или две. Я видел покалеченных свиней, которых тащили на веревках. Я видел, как живым коровам отрубают ноги, чтобы те не поранили рабочих копытами. Я видел много ужасов.
На этом заводе покалеченных свиней заставляют двигаться при помощи садового трактора и цепей – только так".
"Почему вы считаете, что ветеринары игнорируют происходящее?", спросила я.
Казалось, что он меня не слышит. Такое поведение я наблюдала у многих работников бойни и СХДА. Они начинали говорить о том, что видели и делали, чтобы облегчить свою душу.
"На прошлой неделе одна свинья застряла в воротах, и рабочие сломали ей две ноги, пытаясь вытащить", сказал он. "И, так как, она не могла идти, ей к пятачку привязали веревку и потащили.
Я видел, как, пытаясь оглушить свинью, ей в голове пробили 20 или 25 дырок, а она все еще пыталась встать. Ее голова была похожа на кусок голландского сыра".
"Что происходило, когда вы пытались бороться с жестокостью?", спросила я.
"Один парень угрожал мне пистолетом, когда я увидел, что он подвешивает живых животных, и попытался остановить его. На некоторых заводах я имел влияние, на некоторых нет. В основном ветеринары имеют власть и не хотят, чтобы кто-то указывал им что делать. Они говорили: "Я здесь начальник. Я сам знаю, что мне делать". В правилах не указывалось, что ветеринары должны следить за процессом убоя.
Ветеринары и контролеры выполняли свою работу минимально и в основном на бумаге. В своих отчетах они старались, чтобы все выглядело хорошо. Большинство из них пошли на правительственную службу потому, что они слишком ленивы, чтобы открыть собственную практику. Здесь они сидят в своем кабинете, читают газеты, разгадывают кроссворды и пьют кофе…
Признаюсь, что были случаи, когда я видел, что происходит что-то не хорошее. Я знал, что не могу ничем помочь и что даже, обратись я к своему начальнику, он бы ничего не предпринял. Поэтому я отворачивался и уходил, так как не мог смотреть на происходящее. Нет, я не поворачивался к этому спиной. Я просто ничего не мог сделать. Я не мог смотреть на то, как свинья бьется в конвульсиях или на что-то подобное этому. Ветеринары только поджимали губы, глядя на это, а инспектора только порицали".
Читать дальше
|
