БОЙНЯ №8
ГЛАВА 9
Вне закона
Согласно данным СХДА, каждый год в США 1-3 тысячи прогулочных и скаковых лошадей заканчивают свои жизни на бойне. В США процент продажи конины очень мал и ее экспортируют в Европу по 15$ за фунт.
Большинство лошадей, попадающих на бойни США, молодые, здоровые животные, чьи хозяева просто хотят избавиться от них. Во время визита на аукцион лошадей, конечно можно увидеть покалеченных, больных и старых лошадей, чьи хозяева не заботились о них. Эти животные приносили своим хозяевам лишь финансовые убытки. Их просто выставляли на аукцион, где "убийцы" - представители боен покупали их по 55 центов за фунт. Вместо того, чтобы понести наказание за небрежное отношение к своим питомцам, их хозяевам получают финансовую прибыль.
Около года, по выходным я исследовала условия содержания лошадей на аукционах. Я предоставила властям фотографии, отображающие условия содержания этих животных, их сломанные кости, болезни, инфекции, голод.
На такой аукцион должен был приехать прокурор и сам лично убедиться в нарушениях. Я покинула Сиоукс Сити и тоже отправилась туда.
В кабинете шерифа нам сообщили, где находится аукцион. Мы отправились туда за день до начала аукциона, арестовали несколько работников, конфисковали лошадей и сообщили об этом прессе, чтобы привлечь общественное внимание.
Это стало настоящей победой. Хотя, в каждом штате отношение к животным с неоправданной жестокостью считается преступлением, на собственном опыте я поняла, что заставить власти предпринять какие-либо меры очень трудно.
Негуманные действия по отношению к животным предпринимаются по тому, что против этого нет закона. Каждый год расчленяют живьем четверть биллиона цыплят мужского пола. Миллионы свиней и телят проводят свои не долгие жизни в клетках, тесных до такой степени, что они не имеют возможности даже пошевелиться. Эти и другие животные подвергаются жестокости, и это называется нормами сельскохозяйственной практики. Сейчас перед нами стоял вопрос: следует ли нам пытаться начинать судебное разбирательство против Каплана и Моррелла или же нам следует прекратить насилие и улучшить условия на бойнях США?
Что же нам следует делать, чтобы выиграть судебный процесс в таких городах, как Бартоу, Флорида или Сиоукс Сити, Айова? Во-первых, убедить прокурора возбудить дело будет очень сложно, с тех пор как СХДА внедрил на бойнях закон о Гуманном Убое.
Если даже прокурор возбудит дело, то вполне возможно, что он получит взятку и оправдает виновных. Такое, ведь, случалось и раньше.
И еще, основные "улики" уже были убиты, расчленены, упакованы и отправлены на продажу по всей стране. Если представители закона придут с проверкой к Морреллу или Каплану, то все доказательства будут уничтожены.
Но, если даже нам удастся обнаружить улики, то, как далеко это зайдет? Вторая бойня Моррелла, которая находится в Сиоукс Фоллз, Южная Дакота, понесла небольшие штрафные санкции за несоблюдение условий безопасности рабочих. Всего 1500$ - таков штраф за издевательство над животными в Айове. Когда я брала интервью у работников Моррелла, я узнала о проявлениях жестокости и на другой бойне Моррелла, которая находилась в 90 милях от первой бойни, в Южной Дакоте. Из другого источника я узнала о лошадиной бойне в Мидвест, где над лошадьми издевались, оглушали неправильно и жестоко лишали жизни. Я получила жалобу от шофера, перевозившего свиней из Вирджинии, среди множества обвинений, перечисленных им, он сообщил о том, что живым свиньям отрубают ноги.
"Вчера я видел, как свинье отрубили две ноги. Их бросили в грязь прямо на дороге. Я вижу подобное уже не первый раз".
Каждый раз, когда я звонила Тимоти Уолкеру, чтобы рассказать о том, что я узнала, о том, что можно было присовокупить к обвинениям против СХДА, он обычно отвечал так: "Я же говорил вам, Гейл, что когда я жаловался своему начальству о том, что происходит на бойне Каплана, то мне говорили, что подобные проблемы существуют по всей стране".
Мне казалось, что единственный способ внести изменения на бойнях, было сообщить общественности о той роли, которую сыграл СХДА, в том, что на бойнях с животными безнаказанно обращаются с неоправданной жестокостью.
Теперь для меня первым делом было документально подтвердить жестокость на бойнях, а затем об этом можно рассказать по телевидению, радио и в газетах, чтобы разоблачить СХДА и заставить Конгресс предпринять соответствующие действия.
Я не могла уехать из Сиуокс Сити, ничего не сделав для животных, которые скоро должны прибыть сюда. Если я сразу поеду к менеджерам Моррелла или обращусь к прессе, мое расследование станет достоянием общественности раньше времени, а мои информаторы будут подвергнуты риску. Вместо этого я позвонила независимому консультанту Моррелла – эксперту по убою. Я должна была убедиться, знает ли он, что действительно происходит на бойне. Она согласилась рассказать о Моррелле. Я надеялась, что, посоветовавшись со своим консультантом, руководство бойни предпримет какие-то меры, чтобы предотвратить утечку информации на предприятии.
И действительно они начали действовать. Мне позвонил Клей Калкин, один из мясников Моррелла, у которого я раньше брала интервью. Он сказал, что начальство заставило их подписать закон о Гуманном убое. Но это было сделано для отвода глаз. Сила тока для оглушения животных была снижена еще больше.
"Сегодня одна свинья, пытаясь убежать, попала в кипящий котел. Свиньи находятся в столь тесном загоне, что они не могут даже пошевелиться. Погонщики бьют синей. Однажды, когда одну неоглушенную свинью, поднимали на цепи вверх, она дернулась, цепь рванула и вырвала кусок мяса из ее ноги". Я всегда была физически здорова, но в последнее время у меня было ощущение, что у меня в горле ком, который я не могу проглотить. Мне было трудно дышать. У меня была бессонница. Но все же я работала, не покладая рук, прослушивала кассету за кассетой и конспектируя услышанное.
Обследовав меня, врач записал в мою историю болезни: "Эта взрослая белая женщина имеет периодические трудности с дыханием. Ей не хватает воздуха. Ей кажется, что у нее ком в горле. У пациентки наблюдается сильное переутомление и депрессия, связанные с характером ее работы".
Я выпила барий (специальный коктейль из мела) и мне сделали рентген. Узнав результаты, врач сказал, что мне нужно пройти еще один тест. Мне в горло вставили миниатюрную видеокамеру. Эндоскоп ничего не показал. Врач поставил диагноз – стресс.
После колледжа я работала натуралистом – писала о природе. В течение 5 лет я посылала свои работы специалистам в области защиты животных. Только после моей статьи в "Нью-Йорк Таймс" о гуманном отношении к животным, я получила работу в крупнейшей национальной организации по защите животных в Вашингтоне.
Сначала я работала редактором, была ответственной за статьи, буклеты и материалы, в которых описывались жестокие действия по отношению к животным. Чем больше я читала эти материалы, тем больше я узнавала о том, что действительно происходит в мире, тем больше я находила в себе сил для борьбы с этим. Через несколько лет я стала исследователем и сейчас я выполняю работу, которая мне нравится – разоблачаю преступления, совершенные против животных. Хотя, я и планировала проводить дальнейшие исследования, я чувствовала, что пришло время связаться с продюсером программы "60 минут". Я знала, что будет полезно рассказать эту историю до того, как я поеду на новую бойню.
"Впервые массовому зрителю будет рассказано о том, что в действительности происходило на федеральных бойнях Америки", писала я. "И если у СХДА есть свой собственный путь, то пусть это будет их последний путь", сказала я, объясняя, почему Тимоти Уолкер был уволен их СХДА после того, как рассказал о том, что творилось на бойне Каплана.
Но продюсер был занят другими проектами, и не выразил особого интереса к моей истории. Я обещала держать его в курсе и вернулась к своему расследованию.
ГЛАВА 10
Уродцы, погонщики и "слишком мертвые" коровы.
Дорогая Мисс Айшнитц,
Ссылаясь На Закон О Свободе Слова, сообщаем, что компания Джона Моррелла в Сиоукс Фоллз, Южная Дакота, ни коим образом не нарушала Федеральный Закон о Гуманном Убое. Искренне Ваш,
Представитель СХДА.
Итак, я уже провела расследование по поводу жестокого отношения к животным на бойне Моррелла в Сиуокс Сити, штат Айова. Вторая бойня Джона Моррелла находилась в Сиоукс Фоллз, Южная Дакота. На этой бойне существует три направления работы: убой крупного рогатого скота, свиней и овец в трех отдельных помещениях. Не смотря на то, что это самая большая бойня в стране, в СХДА не было ни одного доказательства, что там не правильно оглушали коров; не было ни одного упоминания, что овец и свиней избивали железными палками; ни намека на то, что покалеченных животных привязывали и тащили на веревках. В Южной Дакоте, где температура воздуха часто опускается до -80°F, в отчетах СХДА не упоминается ни об одном животном, замерзшем на смерть. Сиоукс Фоллз находится на юго-востоке Южной Дакоты, это царство казино и ресторанов быстрой еды.
Бойня Моррелла в этом городе располагалась на холме. Это было ветхое кирпичное здание. Из трубы на крыше день и ночь валил дым. Через дорогу от бойни находился скотопригонный двор. От сюда животных перегоняли через так называемые Ворота Смерти – подземный туннель, ведущий прямо на бойню. Из подвала их перегоняли на первый этаж, производили убой, разделывали туши, а затем упаковывали мясо.
Приехав в город, я сразу направилась во Дворец Труда – городской зал собраний. В этом здании располагался офис "United Food and Commercial Workers Union", организации, представляющей интересы работников Моррелла.
Я села на диван в коридоре Дворца. Я разговорилась с мужчиной, который сидел возле меня, и рассказала о том, за чем я сюда пришла. Я думала, что его реакцией на мой рассказ будет равнодушие или подозрение, но он пригласил меня в конференц-зал. К нам присоединилось еще несколько человек.
5 мужчин и 3 женщины, как я поняла работники бойни №8. эти люди отличались от работников бойни Моррелла в Айове. Это были люди, которые проработали на бойне всю свою сознательную жизнь. Впервые они рассказали о своей работе незнакомому человеку.
Мы сидели за круглым столом и пили кофе. Некоторые курили. Баки Вайт, симпатичный худощавый мужчина, как мне показалось, был лидером в этой группе. На нем были ковбойские сапоги, его волосы были зачесаны назад, а в руках он держал сигарету. Он напоминал человека из телевизионной рекламы сигарет "Marlboro". Я спросила, как долго он работает у Моррелла.
"27 лет. Из них 21 год я занимался перегоном и убоем скота".
"У вас когда-нибудь были проблемы с неправильно оглушенными коровами?"
Вайт и другие рассмеялись.
"На конвейере было много живых коров", сказал Вайт " Некоторые пытались убежать".
"Впервые, когда я это увидел", сказал Ларри, мясник "то подумал, о том, что же здесь происходит! Ребята бегают за этой чертовой коровой, крича и ругаясь".
Все засмеялись.
Марджи Вайт, жена Баки, сказала: "Однажды убежала свинья и попала в помещение, где убивают коров. Ее пытались поймать при помощи лассо".
"Как часто приходилось убивать животных, находившихся в сознании?", спросила я.
"Вот, смотрите", сказал Вайт " Из 1228 коров, которых я сегодня убил, всего несколько были в сознании. Каждый день мне приходится убивать, коров находящихся в сознании".
"Этот вопрос, конечно, звучит глупо, но я все же задам его. Как вы определяете, что животное в сознании?", спросила я.
"Да, очень просто. Животные смотрят по сторонам, моргают. Если они видят, что ты хочешь их ударить, то стараются увернуться".
Ларри засмеялся. "Поэтому ему так много платят. Трудно попасть в движущуюся мишень".
Марджи тоже засмеялась. "Ему платят совсем не много".
"Они поворачивают головы и смотрят прямо тебе в глаза", сказал Род Овен, еще один работник бойни.
"Месяц назад Баки ударила корова. Он получил удар по губам", сказала Марджи.
Баки Вайт указал на свою губу. "Прямо сюда. Она выбила мне зуб. А затем я получил удар в ухо".
"2 недели назад его ударили прямо в глаз"", сказала Марджи.
"Сколько травм вы получили в прошлом месяце?", спросила я.
"В глаз, в рот..."
"В руку", добавила Марджи. "А вчера в другую руку. Она вся в синяках. А твой большой палец? Когда это произошло?"
"Кому вы жаловались?", спросила я.
Марджи горько улыбнулась.
"Бригадиру", сказал Вайт.
"И что он сделал?"
"Ничего. Совершенно ничего".
"Сколько раз вы жаловались?"
"Ежедневно. Слишком много неоглушенных коров на конвейере".
Я спросила Вайта, в чем же проблема с оглушением. Он объяснил, что для специального ружья, которым оглушают животных, есть две насадки. Главный инженер завода настоял на том, чтобы использовать меньшую.
"Наш начальник не разрешал оглушать животных большой насадкой потому, что коровы становились "слишком мертвые" и из них плохо стекала кровь", сказал Вайт и покачал головой. " Я оглушал коров и снимал кожу с их голов в течение 21 года, но я никогда не думал, что коровы могут быть "слишком мертвые" ".
"Они лягаются и буквально лезут на стену", сказала Марджи.
Я уже слышала это выражение "слишком мертвые" в Сиуокс Сити, когда речь шла о том, что нужно уменьшить силу тока. Существует такой промышленный миф, что сердце животного должно продолжать биться, для того чтобы кровь полностью стекла. Итак, если кровь остается в мясе, то это способствует росту бактерий, соответственно снижается ценность мяса. Я отправилась в национальную сельскохозяйственную библиотеку, изучила там несколько работ по убою и обнаружила, что в начале 80-х годов ученые пришли к ошибочному выводу, что если сердце животного перестает биться, то перестает стекать кровь. Однако, понятие "слишком мертвый" живо до сих пор.
"И еще", продолжил Вайт "Каждое нажатие на курок специального ружья для убоя занимает 4-6 секунд, но из-за скорости конвейера приходится все делать быстрее. Таким образом, оглушение происходит неправильно. И еще, ружье старое, ржавое, может дать осечку".
"Плюс ко всему удар должен прийтись в определенное место", сказала Марджи.
Вайт показал пальцем у себя на лбу маленький круг: "Вот сюда, но часто сюда сразу не попадают. Обычно делается 4-5 попыток. И хотя работник, занимающийся оглушением, знает, куда бить, он не старается попасть туда, куда нужно".
"Этот мясник бил их в голову", сказал он. "Он знал, куда бить, но не особо старался".
"Он настоящий тупица", сказал Ларри. "Чтобы понять это, вы должны его увидеть".
"Особенно если он спешит", сказал Вайт. "Как будто он делает что-то предосудительное и его сейчас поймают. Если он спешит, то оглушает коров неправильно и они попадают ко мне в сознании. Так было и сегодня, он не оглушал их вообще".
"Как вы перегоняете коров на убой?", спросила я.
"При помощи электрических проводов", ответил Вайт.
"Вас когда-нибудь било током?"
Все кивнули.
"Однажды меня ударило в локоть", сказал Ларри. "Как это было больно! Я знаю, что некоторые погонщики засовывали эти провода свиньям в зад".
"Такое же делали и с коровами", сказала Марджи.
"А еще в уши".
"И в глаза".
"И даже в рот".
Ларри покачал головой: "Животные сильно кричат. Даже свинья не заслуживает такого".
"А животные когда-нибудь пытались убежать?"
"Да, конечно", сказал Вайт.
"Глупы не животные, человек, оглушающий их – вот кто глупец!", сказал Ларри.
Все засмеялись.
"И это лучший работник, не правда ли?", сказал Ларри.
Вайт кивнул. "Так считает начальник".
"Начальник тоже не блещет умом", сказал Ларри. "Я имел дело с этими людьми. Извините, но мне пора идти".
После того, как он ушел, я спросила о том, как убивают свиней. Мне было интересно, здесь со свиньями обращались так же, как и на бойне Моррелла в Айове или нет.
Пол О'Дей работал на бойне №8 шофером.
"Здесь свиней бьют током и обращаются так же ужасно, как и там", сказал он. "Им в зад вставляют большой крюк и тащат, или же в рот, цепляя за щеку. Все это я видел собственными глазами".
Баки Вайт рассказал, как свиней вытаскивают из грузовиков зимой:
"Свиньи примерзают к металлическим стенкам грузовика. Им на шеи накидывают веревку и тащат, а они, ведь, живые. Им могу даже оторвать ногу".
Жена О'Дея, Крис, высокая женщина с длинными рыжими волосами, тоже работала на убое коров. Я спросила, какую работу она выполняла.
"Я сдирала шкуру".
"Вы видели..."
"Она работает в 20 футах от меня", перебил меня Вайт. Он погрозил пальцем и, кривляясь, сказал женским голосом: "Не трогай эту корову – она еще живая! Ее нужно убить!".
"Я хотела, чтобы он избавил их от страданий", сказала она. "Я не могла слышать, как они кричат".
Род Овен и Марджи разговаривали у окна, из которого было видно помещение, где оглушали животных. Род насчитал 6 или 7 коров, привязывали цепями, чтобы доставить на убой, а они были в полном сознании.
"А что же СХДА?", спросила я.
Марджи посмотрела на меня непонимающим взглядом: "Кто?"
"Вы когда-нибудь видели кого-нибудь из СХДА?".
Большинство присутствовавших отрицательно покачали головой.
"Они приходили", сказал Вайт "Но они не разу не остановили конвейер из-за живых коров. Один раз я разговаривал с доктором Фаннингом. Он только спросил меня, убиваю ли я коров ударом ножа в голову или же перерезаю яремную вену".
"Почему он спросил именно это?"
"Не знаю".
"Когда мы работали проверяющие не подходили к нам близко – боялись, что корова может их случайно ударить", сказал Вайт. "Часто мясники отрезали живым коровам ноги ниже колен. Коровы брыкались, но теперь уже не могли нанести человеку увечья, так как у нее уже не было копыт и радиус удара становился меньше". Крис О'Дей видела то же, что и Вайт, но рассказала мало. Когда наша встреча подошла к концу, я договорилась встретиться с ней у нее дома на уик-энд. Семья О'Дейев жила на ферме в 45 минутах езды от города.
Я вошла в дом и Крис провела меня на кухню. Я села за стол. Она приготовила кофе. Мы начали разговор.
"Вы давно работаете у Моррелла?", спросила я.
"С 1983 года на бойне, а непосредственно на убое с 1989".
"Видели ли вы живых коров после...?"
"Конечно", перебила она меня. "Коровы поднимали головы и искали, куда можно убежать. Они крутились из стороны в сторону, когда Баки пытался ударить их. Животные буквально лезли на стены. И это уже после того, как Баки оглушил их.
А когда коровы попадали к мяснику, то он не хотел ждать, пока их снова оглушат, и отрубал ноги живому животному. Когда это происходило, корова сходила с ума, лягая ногами во все стороны". Это уже стало привычкой. Следующие несколько дней в 3.15 я шла во Дворец Труда и общалась со своими новыми друзьями. Часто приходила семья Вайтов, Род Овен и его жена, Пэт Келли. Иногда мы выходили поговорить куда-нибудь в кафе.
Я хотела поговорить с Кеном Бурдеттом, мясником оглушающим животных. Так как он не был членом профсоюза, то никогда не ходил во Дворец Труда. Его номера телефона не было в справочнике. Пэт Келли знал, где он живет. В субботу он привез меня к нему. Внешне Кен Бурдетт напоминал актера Джона Гудмана. Я представилась и объяснила, почему мы с Келли сюда приехали.
Бурдетт сказал, что хотел бы, чтобы наша беседа была записана на магнитофон. Я спросила, были ли у него проблемы с оглушением коров.
"Если увеличивали скорость конвейера, то становилось очень трудно правильно выполнять работу. Мне приходилось делать 4-5 ударов, но даже после этого некоторые животные оставались в сознании".
Как и Баки Вайт, Бурдетт детально описал мне, как работает ружье для оглушения, сказал что "умные" заместители Моррелла заменили большую насадку на маленькую.
"Когда вы сказали "живые коровы", что вы имели в виду – животных которые шевелились или которые брыкались?", спросила я.
"Вы говорите о мускульной реакции? Нет, они были в сознании. Понимаете, когда они поворачивают головы и смотрят на тебя, то ясно, как день, что они живые".
"И сколько же таких коров?"
"25-30%".
"Их когда-нибудь подвешивали живьем?"
"Тысячи раз. Когда их начинают подвешивать, они начинают брыкаться. Я вам могу рассказать много ужасных историй об этом".
"Так расскажите, пожалуйста".
"Ну, например, корова может засунуть голову под ворота и застрять. Единственный способ вытащить ее оттуда – отрубить ей, живой, голову".
"Вы видели это собственными глазами?"
"Я делал это сам, собственными руками. И все это для того, чтобы конвейер не останавливался ни на минуту. Я видел, как коров били цепями, палками, досками – всем, что попадалось под руку".
Немощных коров, получивших повреждения, называют "уродцами". Чтобы заставить двигаться такую корову вокруг ее ноги наматывают веревку, если то, на что они наматывают можно назвать ногой, и тащат в помещение для оглушения.
Если не удается надеть веревку на ногу, то ее надевают на шею, и тогда, в итоге, корова умирает от удушения. Все происходит в спешке. Люди приходят в бешенство, если ты не выполняешь свою работу во время. Повышается уровень адреналина и тебя уже совершенно не волнует, что происходит с животными.
Бурдетт посмотрел на свою жену, вошедшую в комнату и сказал:
"Я приходил домой с работы в очень плохом настроении и сразу же ложился спать. Я кричал на детей. Однажды я пришел домой очень расстроенный – телочку трехлетку гнали на убой, и у нее начались роды. Теленочек вылез на половину. Я знал, что ее скоро убьют, и помог теленку появиться на свет. Как же разозлился мой босс!"
"Ход конвейера был замедлен?", спросила я.
"Нет. Таких телят называют "недоноски"", объяснил он "Их кровь используют в исследовании раковых заболеваний. И боссу был нужен этот теленок. Обычно, если корова беременная и видно, что теленок вот-вот родится, ей разрезают утробу и достают малыша. Мой босс так разозлился потому, что я отправил того теленка на скотный двор".
"Вы когда-нибудь жаловались на то, как здесь обращаются с животными? Или на то, что коров убивают, когда они в сознании?", спросила я.
"Да всем. Бригадирам, инспекторам, начальству".
"Приходил ли на бойню ветеринар из СХДА?"
"Ни разу. Никогда не видел его в убойный цех. Никто не хотел идти туда. Я бывший военный моряк. Вид крови и внутренностей лично меня не волнует". Вайты и О'Дей познакомили меня с другими работниками бойни №8, которые тоже хотели дать интервью.
"Я видел много "замороженных" ", сказал человек, работающий на скотном дворе "Животных привозят из Канады. В одном грузовике обычно бывает около 6 мертвых животных".
Другой рабочий рассказал, что чтобы заставить двигаться покалеченных свиней используют трактор. Их до полусмерти избивают палками.
Один мясник рассказал мне, что свиньи очень ослабевают от стрессов, полученных во время "путешествия" по бойне. "Они даже не могут ходить. Если животное не может идти, то ему в зад или в рот цепляют большие крюки и тащат".
Мне сообщили, что управляющий скотным двором часто избивал коров метлой и колол вилами. Делал все, чтобы причинить им боль.
Также я узнала, что шоферы, во время перегона свиней от грузовика во двор в три раза увеличивали ток в проводах, которыми они погоняли животных.
"Я видел, как живых животных привязывали, били и снимали с них шкуру. Их было так много, что я даже не помню сколько", сказал официальный представитель "United Food & Commercial Workers Union" из Сиуокс Фоллз "Видели бы вы, как смотрят по сторонам коровы перед тем, как их оглушат! Свиньи, все в крови, визжат уже после того как их оглушили неправильно. Я видел свиней, пытающихся выбраться из кипящего котла". Этот человек много лет работал у Моррелла "Издевательство над животными здесь совершенно обычное явление. Люди, проработавшие здесь по несколько лет, совершенно равнодушны к боли животных.
Зимой свиньи примерзают к стенам и полу грузовика. Отдирая их от стен, рабочие отрезали кусочки кожи. А ведь эти свиньи живые. У Моррелла привыкли к издевательству над животными. Никто не задумывается над тем, что происходит".
Хотя этот человек проработал у Моррелла много лет и имел опыт профсоюзой работы, только от меня он узнал, что СХДА несет ответственность за внедрение Закона Гуманного Убоя.
"Здесь никто не знает, кто должен следить за тем, как обращаются с животными. Особенно во время убоя свиней. За час убивают 1100 свиней и здесь совершенно не контролируют издеваются ли над животными или нет. Профсоюз помогает рабочим. Но никто не считает нужным подумать о страданиях животных".
ГЛАВА 11
Путешествие На Главную Бойню Страны
Когда я вернулась в Вашингтон, то подвела итоги проделанной мною работы на бойнях Каплана и Моррелла и отдала эти материла Майку Воллесу, продюсеру передачи "60 минут". На следующий день он позвонил мне и сказал, что очень заинтересован.
Его очень впечатлило мое интервью, взятое по телефону у человека, который 2 года работал мясником на лошадиной бойне Мидвест. Продюсер хотел, чтобы я лично встретилась с этим человеком и узнала, согласится ли он выступить по телевидению.
Я приехала в Чикаго. Шел сильный ливень. Я взяла на прокат машину и поехала в исправительный центр Диксона. Там меня обыскали с ног до головы, а затем провели в комнату. За мной закрылась стальная дверь. Через минуту другая дверь открылась и я попала в комнату, которая была очень хорошо освещена. Здесь около дюжины заключенных разговаривали со своими друзьями и родственниками.
Наконец вошел Стив Перриш. Это был симпатичный афро-американец 30-ти лет. Он сел напротив меня, улыбнулся и поинтересовался как мои дела. Мы немного поговорили о жизни, а затем перешли к делу.
Он начал работать на бойне с юных лет. Он не стал распространяться о своей жизни на чикагских улицах или о том, за что он попал тюрьму на этот раз.
Я спросила, каких лошадей убивали на бойне, на которой он работал.
"Бельгийцев, арабских скакунов, маленьких пони – всех. Даже краденных".
"Краденных?", спросила я. Позже я много раз сталкивалась с жалобами от владельцев об украденных и проданных на бойню лошадях. В последнее время очень участились кражи лошадей с целью их дальнейшей перепродажи на бойни.
"Люди, у которых есть собственные грузовики, воруют лошадей и привозят к нам для продажи. Одного такого человека я знаю довольно хорошо. Он сказал, что можно заработать неплохие деньги на воровстве лошадей. Он предложил мне ездить с ним воровать, так как у меня есть опыт работы с лошадьми. Но я отказался".
"Где он обычно ворует?", спросила я.
"У многих есть маленькие фермы, на которых никто не живет. Это просто место, где держат лошадей. Там содержатся прогулочные, скаковые лошади в хорошем состоянии. Часто молодые. Их воруют ночью.
Нашему боссу нужно отправить как можно больше мяса в Бельгию. Мы ждем, когда уйдет ветеринар из СХДА, и работаем в ночную смену. За каждую лошадь, убитую ночью, мы получаем 20 долларов. За ночь мы убиваем 30-40 лошадей".
"А что же инспектора из СХДА? Они что не замечают лишние туши лошадей?"
"Все быстро убирают".
"Как часто вы это делали?"
"Раз 10".
"Как на бойне содержали лошадей, которые не могли самостоятельно передвигаться?"
"Если животное упало в навоз в грузовике и не может двигаться, или если лошадь больная или беременная, то ее тащили за хвост. Или брали электрошокер и били ее током. А иногда брали нож и засовывали в прямую кишку, чтобы заставить лошадь встать"
"Такое происходит часто?"
"Да. Это приходится делать, чтобы другие лошади не затоптали эту покалеченную и не испортили мясо. Мы надеваем на шею лошади цепь и тащим в загон. Можно связать лошади ноги и не опасаться, что она кого-то лягнет".
"А что делают с лошадьми, которые могут ходить, но не хотят?", спросила я.
"Животные испытывают страх, когда чувствуют скорую смерть. Если лошадь не хочет идти, если падает, то ее бьют железными палками, пинают ногами, колют ножами. И если она все еще не хочет двигаться, то, ей на шею надевают веревку и тащат. Это до смерти их пугает.
Нет возможности тратить 15-20 минут на каждую лошадь. Главное, чтобы с лошади быстрее сняли шкуру. Мы не можем позволить, чтобы из-за одной лошади мы заработали меньше денег.
Понимаете, на бойне важен каждый кусок мяса, каждая лошадь. Например, лошадь, которая умерла в загоне, но еще теплая, по закону должна быть расчленена и сожжена. Но мы кладем ее мясо в холодильник, ведь его можно продать".
Я спросила о том, как долго длится процесс убоя.
"Есть определенный способ убоя. Я видел, как в лошадь стреляли 5 раз, били в глаз, по шее. Видел, как раненые лошади убегали. Их догоняли, перерезали им горло и оставляли страдать – истекать кровью.
Иногда, человек, который убивает лошадей, подходит с ружьем очень близко, ружье становится мокрым от крови и дает осечку. Босс ругается. Однажды я сам видел, как мой босс схватил нож и побежал перерезать лошади горло".
"А что же проверяющий? Он когда-нибудь видел это?"
"Да".
"Откуда вы знаете?"
"Мы вместе смотрели, как убивают животных"
"А есть лошади, которые находятся в сознании уже после того как их свяжут и поднимут наверх?"
"Да, они брыкаются. Они живые".
"Травмировали ли они кого-нибудь из рабочих?"
"Да, людям ломали руки. Меня ударили в пах. За это люди их избивали железными палками".
"Если лошади брыкаются, откуда вы знаете, что это не мускульная реакция?"
"Понимаете, они кричали и брыкались. Начинали тяжело дышать, когда я снимал кожу с головы".
"Как много времени нужно, чтобы снять кожу с головы?", спросила я.
"Обычно человек, который убивает лошадь и снимает кожу с ее головы, одно и то же лицо. Приходится все делать очень быстро и некогда ждать, когда стечет кровь. Лошади все в крови.
Видите ли, эта работа очень жестокая. Ты не задумываешься о происходящем. Все о чем ты думаешь – это деньги, которые ты получаешь за работу".
"Конечно", сказала я "Но ведь СХДА должен следить за соблюдением закона".
"Поймите, приходится все делать очень быстро. Случалось, что ветеринар говорил, что мясо этого животного не пригодно для употребления в пищу. Его надо уничтожить. Но босс говорил, чтобы я отнес это мясо в холодильник. И хотя оно должно быть уничтожено, его все равно выставляют на продажу".
"Но разве инспектор СХДА не ставит клеймо, что это мясо пригодно в пищу?"
"Ставит. Он может поставить его и когда сан. врач уйдет".
"Ваш босс имел доступ к клейму СХДА?"
"Конечно, имел. Он имел доступ ко всему, что было на заводе. Например, если ты хороший работник, то босс относится у тебе хорошо, он тебе доверяет. Ты убиваешь больную лошадь, снимаешь с нее шкуру, расчленяешь, продаешь ее мясо. Мы продавали неклейменую конину в рестораны, люди покупали это мясо домой. Мы выдавали его за говядину".
"Вы сами делали это или видели, как это делают другие?"
"Слышал об этом, видел это, делал это сам. У моего приятеля были ключи от бойни. Он воровал конину и продавал ее в городе, выдавая за говядину".
"Люди не знали, где он работает? Не казалось ли им странным, что…"
"Нет", перебил меня он "Он продавал мясо дешево и люди просто не хотели ничего знать. Большинство не понимает разницы между кониной и говядиной".
"Проверяющий из СХДА когда-нибудь останавливал конвейер?"
"Если лошади пачкали друг друга экскрементами, то конвейер ненадолго останавливали".
"Не из-за того, что там были живые животные?"
"Нет. Мы все пили спиртное на работе. Люди из СХДА пили вместе с нами. Нам было не до лошадей".
Время посещения истекло.
"Можно я приду к вам завтра?", спросила я.
"Да".
На следующий день, когда я вошла в тюремную комнату ожидания, ко мне подошла женщина и представилась, как БетЭнн.
"Стив рассказал мне о вас. Вы приехали аж из Вашингтона, чтобы поговорить с ним?"
Я начала объяснять, зачем я здесь, но она, казалось, не слушала меня.
"Женщины всегда пытаются подобраться поближе к Стиву, но очень скоро понимают, что со мной лучше не связываться", предупредила она меня с улыбкой.
Охранник привел Пэрриша. Он пожал мне руку, позволил БетЭнн поцеловать себя в щеку. Мы сели. БетЭнн суетилась, спрашивала, как с ним тут обращаются охранники и сокамерники, есть ли надежда на досрочное освобождение.
Я не хотела начинать разговор в присутствии БетЭнн. Но я не могла просто попросить ее уйти. Я спросила, не хочет ли Пэрриш, чтобы ему принесли что-нибудь из столовой.
"Хорошая идея", сказала БетЭнн и пошла в столовую. Мы отправились за ней.
БетЭнн заказала 2 гамбургера, картошку фри, пирожок и Колу. Стив картошку и Колу. Я заказала кофе.
Когда БетЭнн поела, Стив улыбнулся ей и сказал: "Нам с Гейл нужно поговорить. Увидимся в следующий раз".
Она поцеловала его в щеку и ушла.
"Она стала приходить ко мне, когда я попал сюда. Я не знаю ее хорошо, но она постоянно навещает меня. Мы понимаем друг друга. Нам будет хорошо вместе. Думаю, я выйду отсюда через месяц. Я могу приехать в Вашингтон".
"Вы и БетЭнн?", спросила я.
Он рассмеялся. "Нет, только я".
Я спросила о другой бойне, на которой он работал.
"Там убивали коз, ягнят, коров и очень много свиней".
"Как там оглушали свиней?"
"Использовали электрошокер. Нужно было ударить свинью током в ухо. Но их били везде, вот в чем проблема. Или же держали электрошокер так долго за ухом, пока кожа не начинала дымиться. Часто со свиньями обращались очень жестоко. Их оглушали неправильно и отправляли на конвейер живыми. Свиньи брыкались. Их резали и бросали в кипящий котел. Кровь не стекала. Животные были еще живы, попадая в кипяток".
"Лично вы видели живых животных в кипящем котле?", спросила я.
"Много раз. Однажды я видел, как свинья выскочила из котла, ее шкура дымилась. Она бегала вокруг и громко кричала. Такое происходит на многих бойнях. Еще кофе?"
"Нет, спасибо. А что же проверяющий?"
"Босс давал ему мясо бесплатно, что-то вроде взятки. Иногда деньги. Проверяющий закрывал глаза на эти ужасы. Бывало, ветеринарный врач разрешал отправлять на продажу испорченное мясо, которое должно было быть уничтожено. Это мясо продавали в китайские рестораны.
И еще. Мы били новорожденных телят железными палками по голове".
"А что, специальное ружье для оглушения не работало?"
"Работало. Но ведь так быстрее. Их черепа еще мягкие. Их били по голове, затем отправляли на конвейер. Однажды ружье поломалось, тогда коровам просто перерезали горло. А чтобы заставить их двигаться им ломали хвосты и сильно избивали.
Я сам выкручивал коровам хвосты, так что ломались хрящи. Еще им ломали ноги. И…"
Он не закончил, быстро попрощался и ушел.
ГЛАВА 12
Исследование за 60 минут
Я впервые увидела, как убивают лошадей.
Владелец бойни, добродушный человек, встретил меня хорошо. Мы разговаривали с ним в течение часа. Затем он попросил своего работника, чтобы он показал мне бойню.
После этого я спросила, могу ли я прийти снова, чтобы сфотографировать, как они убивают животных. К моему удивлению они, улыбаясь, согласились.
На следующее утро в 6 часов я пришла туда с видеокамерой. Все работники были на перерыве. Одна лошадь была подвешена, другая, разодранная на куски, лежала на полу. Рядом валялись подковы, на каждой 10 дюймов отрубленной ноги. Я начала снимать, боясь, что работники могут вернуть с перерыва и остановить меня или даже отнять камеру. Но, когда они вернулись, то разрешили мне снимать. Убой снова начался. Я запечатлела, как холеные лошади с большой неохотой брели на место, где их должны убить. На первых фотографиях их шкуры блестели, их гривы были ухоженные. На следующих – окровавленные шкуры, содранные с живых животных. Я фотографировала жеребят, столпившихся в помещении для убоя, сначала пугливых, затем паникующих, а потом их безжизненные тела.
Майкл Воллес сказал мне, что исполнительный продюсер программы "60 минут" отклонил идею создания передачи на основе моей истории, так как, по его мнению, она была сильно преувеличена. Но, не смотря на неодобрение исполнительного продюсера, Майкл Воллес был уверен, что тема жестокого отношения к животным требует немедленного привлечения общественности, и он обещал помочь мне. Он был уверен, что исполнительный продюсер поймет пользу такой передачи.
Я вернулась обратно в Вашингтон, чтобы познакомить начальника Воллеса с фактической документацией. Этот продюсер – имел всемирную известность за свои сенсационные материалы. Пообщавшись, мы договорились встретиться в Сиуокс Фоллз через несколько недель. Мы хотели снять на видеокамеру, как убивают коров, которые находятся в сознании на бойне Моррелла.
Следующие несколько недель продюсер заказывал гостиничные номера для участников передачи, подготавливал студию, заказал авиабилет для Майка Воллеса. Он заказал чартерный самолет в Омаху, штат Небраска, для работников Моррелла. Там , в Омахе, Майк Хантсингер, Эд Ван Винкл, Томми Владек, Клей Калкин, Донни Тайс и "Красный" Мартин должны были собраться для записи передачи.
Когда я прибыла во Флориду, Кеннет Сандборн, лучший в СХДА специалист по тестированию крови на бруцеллез, подтвердил жалобы Тимоти Уолкера. Он показал мне документ, подписанный региональным директором СХДА, доктором Л.Д.Конья, тем самым бюрократом, который уволил Уолкера. Этот документ назывался "Политика ответов на вопросы". Там рассказывалось, что не следует разговаривать с частными лицами, представляющими департамент. И если к вам обратился такой человек, то следует немедленно связаться с инспектором. В этом документе давалось понять, что таким человеком была я. И что после того, как коллега Уолкера, Ронни Уотсон поговорил со мной, его следовало бы немедленно уволить.
Не смотря на сильное желание защитить Уолкера, никто из его коллег не захотел поставить свои подписи в поддержку Уолкера.
Я послала Гертруде Шнайдер показания ее "мальчиков" и она прислала мне эти документы обратно с подписями и заверенные нотариально Анной Педроса. Гектор, брат Анны, так же прислал свои письменные показания. Билли Корбет, проверяющий на бойне Каплана, согласился дать интервью перед камерой, а мясник Альберт Кабрера сказал, что я могу свободно использовать его интервью, записанное на магнитную ленту.
Я летела в самолете в Сиуокс Фоллз и испытывала чувство глубокого морального удовлетворения. Я вдруг поняла, что вскоре я не буду одна, как раньше бороться против страданий миллионов сельскохозяйственных животных. И если даже, самолет, в котором я сейчас летела, попал бы в авиакатастрофу, то у продюсера Майка Воллеса была вся документация, и он мог бы рассказать обо всем людям.
Самолет благополучно приземлился в Сиуокс Фоллз и через час продюсер и я встретились в местном отеле. Я познакомила его с человеком по имени Полсен, работника местной бойни. Полсен согласился пронести скрытую видеокамеру на бойню, он считал, что все пройдет незамечено. В течение нескольких следующих дней он приходил на бойню и обсуждал с работниками то, что там происходило. Все записывалось.
В первый раз Полсену удалось снять лишь немного. Он почувствовал, что на него смотрят с подозрением, так как в этот день у него не было никакой работы в убойном цеху. И он ушел.
На следующий день Полсен снова отправился туда. Я и продюсер с нетерпением ждали его во Дворце труда. Там, во время разговора с представителем профсоюза, продюсер узнал, что профсоюз был в конфронтации с начальством бойни. Он начал нервничать.
В тот день Полсен записывал в течение часа. Он несколько раз зафиксировал, как коровы были оглушены неправильно. Но наш продюсер вдруг сказал, что то, что мы делаем – противозаконно. Он отменил все приготовления к передаче: интервью, чартерный рейс, приезд Майка Воллеса. Я чуть не расплакалась. Он уехал домой.
Баки Вайт пришел во Дворец труда. Он сделал себе кофе и сел рядом со мной.
"Не знаю, как у вас, а у меня было хорошее время. Целых два дня не было ни одной коровы, которая была бы в сознании", сказал он.
"Почему?"
"Увеличили уровень давления воздуха в ружье для оглушения", сказал он.
Пришла Крис О’Дей.
"Тихий сегодня день, не так ли?"
"Почему подняли давление в ружье?", спросила я.
Крис рассеялась: "Полсен все время крутился там. Начальник сказал, что Полсен делает какой-то репортаж, поэтому и подняли давление"
Я позвонила продюсеру в гостиницу, но он уже улетел на самолете. Тогда я позвонила его помощнику в Манхеттен.
"Я по поводу истории в Сиоукс Фоллз. Может ли ваш босс позвонить мне сразу же, как только приедет?"
"Извините, но…"
"Я узнала, что произошло не так. Начальство…"
"Мы уже не занимаемся этим делом".
"Но, ведь, он не знает…"
"Я уже разговаривал с ним", перебил он меня "Его не интересует, что произошло. Мы не занимаемся этим делом. Все!" Читать дальше
|
